Незаконченная статья Димы Коноваленко была посвящена революции в России (ТЕКСТ)
1 февраля 2007 года умер один из известных игроков клуба «Что? Где? Когда?» — 36-летний Дмитрий Коноваленко. Причиной смерти стала остановка сердца. Дмитрий Коноваленко родился 7 мая 1970 года, в последнее время работал экспертом Фонда Эффективной Политики, руководил отделом. По информации издания Правда.Ру, Дмитрий Коноваленко вплотную занимался национальными приоритетными проектами. А чуть более месяца назад на спутниковом канале «Вести-24» стартовала его авторская программа, посвященная нацпроектам.
Широкой публике Коноваленко был известен как ярчайший игрок клуба «Что? Где? Когда?». Как сообщает РИА «Новости», в клубе он играл с 1997 года. В 2001-2002 гг. — игрок команды Алеся Мухина, в составе которой в 2002 году был награжден «Хрустальной совой», сообщает raso.ru
Эту статью Дмитрий не дописал.
Катехизис охранителя
«Горе власти, которая не слышит оппозиции, горе оппозиции, которая не входит в положение власти» (А.И.Солженицын)
Сам жанр катехизиса не предполагает, как известно, богословских открытий и озарений. Вот и этот текст ни на какие интеллектуальные прорывы не претендует. Но от простой и здоровой пищи желудку немалая польза бывает: порой кусок черного хлеба нужнее марципана.
Революционная ситуация. Очень трудно избавиться от предчувствия, что в ближайшие пару лет нас ждут серьезные потрясения. Из числа тех, которые восторженные историки назовут революцией, решительным обновлением и широким шагом на пути прогресса, а мрачные очевидцы — очередной государственной катастрофой.
Классическая марксистская формула о «верхах и низах», которые чего-то там «не хотят», к сожалению, к России не имеет никакого отношения. У нас на Родине революция приходит ровно в тот момент, когда ее меньше всего ждали. Когда никаких настоящих предпосылок к катастрофе нет. Привычные кризисы преодолены, оппозиция беспомощна, а главное, подавляющее большинство населения объективно в перевороте не заинтересовано. Революция становится почти неизбежной в те моменты, когда перед нашей страной открывается хоть какая-то перспектива на пути спокойного развития. Короче говоря — в России бунтуют именно тогда, когда по всем признакам бунтовать невозможно, никому не нужно и некому. Когда совпадают все три условия (как это происходит сегодня) приходится быть начеку.
К концу 1916 года Россия наконец справилась с главным вызовом тех лет. Победа в великой войне стала не просто реальной, а неизбежной. Страна наладила военную промышленность, гарантировав фронту бесперебойное снабжение. Череду унизительных отступлений перечеркнул Брусилов. На юге с привычной легкостью бьем турка. Генштаб копит снаряды для решающего летнего наступления 17-го года (на всю гражданскую потом хватило). Да что там. Достаточно было просто зарыться в окопах и ждать, когда Германия капитулирует. А потом — новые территории, репарации, слава победителей, наконец. Никакой оппозиции как серьезной политической силы в стране нет (достаточно понаблюдать за дальнейшим поведением кумиров общественности в феврале-октябре 17-го, чтобы избавиться от последних иллюзий насчет их политических талантов). То, что затем произошло в феврале — иррационально, непредсказуемо и, главное, никому не нужно.
Вот конец 80-х. Ну решительно ничего страшного в стране не происходит! Экономические трудности ровно в пределах нормы. Карточки и талоны? Так для советской экономики это обычное дело. (Удивляться скорее стоит тому, что встречались в советской истории годы без карточек). Оптимизм народа просто фантастический — «вот сейчас чуть-чуть страну подрихтуем и заживем как люди». Перспективы, которые открывались перед надлежащим образом «подрихтованным» СССР — это Китай, но с несоизмеримо лучшими стартовыми условиями. То что произошло в 91-м и далее всеми воспринималось как страшный сон. Как, почему, зачем? Строка из популярного в те годы романса Вертинского «Я не знаю зачем и кому это нужно» приобрела особое звучание…
Впрочем, понятно почему русская революция происходит именно в «тучные годы». Власть в такое время неизбежно теряет подтянутость и волю к сопротивлению. Государь 17-м году вполне мог держать в голове, что кому ни отдай ключи от забитых до отказа артиллерийских складов, войну он уж точно не проиграет. Горбачев капитулировал перед стихией в конце 80-х (хоть и посидел формально в кресле правителя еще пару лет), когда в распад страны поверить было невозможно. Когда дела в относительном порядке, вывести на площадь хоть казаков хоть спецназ с приказом «патронов не жалеть» рука не поднимается. Стоит ли копья ломать? — сидит мелкая мыслишка в голове правителя. Ну произойдет «смена элит», так ведь и кровь проливать не придется. А затем хаос находит маленькую щелочку и заполняет весь предоставленный объем без остатка (зря ли «хаос» и «газ» слова родственные).
Итак, за революции в русской истории отвечает сама власть. Не без деятельного участия «прогрессивной общественности», но первую скрипку играет именно власть. Механизм несложен и воспроизводится с удивительным постоянством. Миссия «прогрессивной общественности» — подорвать волю власти к власти. Убедить людей, стоящих у руля страны в том, что таким мерзавцам как они ни в Кремле, ни в Зимнем не место. Поскольку все они германские шпионы (как в 17-м году), бездарные партаппаратчики (как в 80-х) или куршавельское быдло (сегодня). Не к народу обращены речи революционеров, а к самой властной элите.
